Отказ Найт носить туфли во всех ситуациях, когда это не было совершенно необходимо, являлся той самой манерностью, которую так обожала мать Нэнси. Она упомянула о ней в своем обзоре несколько месяцев назад, и Лила прикрепила вырезку на свою доску для заметок в комнате.

– Или, может, хочешь поговорить сейчас? И что это было? – поинтересовалась Джорджия. – Ты пыталась сохранить мир со своей новой соседкой по комнате, верно? Ты видела, что она сделала?

Лила помрачнела.

– Ты же знаешь, что я не выношу эту суку.

– Но выглядело это совсем не так, – заметила Нэнси.

– Я не знала, что сказать, – ответила Лила.

– Ты уверена, что не обрадовалась воссоединению со своей лучшей подругой? – осведомилась Грейдон.

С тем же успехом она могла сильно надавить пальцем на большой синяк. Дружба Лилы с Хейди, причем очень близкая, не пережила второго года в «Фэрбридж-Холле», но ее корни уходили в младшие классы средней школы, когда они дружили по-настоящему и даже вместе плавали в детском бассейне. Пока Барт не стала странной, причем ее странность постоянно усиливалась. Некоторое время она была просто одержима Лилой и даже пыталась помешать ей дружить с Нэнси и Джорджией.

– Она мне не друг, – слишком быстро ответила Найт, и ее голос стал высоким и тонким. – Ясно? Раньше мы были подругами, но теперь – нет, и я сожалею, что она повела себя с тобой как сука, понятно?

Прозвенел звонок, позволив им обойтись без дальнейших объяснений; Лила думала о том, что произошло, до конца дня.

Джорджия

– Джи, я схожу наверх, по-маленькому – кто-то занял туалет внизу, – сказала Лила из коридора.

Джорджия постаралась успокоиться, повторяя себе, что еще нужно сделать заправку для салата и разложить столовые ложки.

Причин для паники не было. Ларисса вычистила все мусорные ведра. Она была очень дотошной, и именно по этой причине хозяйка платила ей в два раза больше, чем любой другой уборщице, работавшей в их районе. Кроме того, Джорджия сама дважды их проверила, а потом вымыла так, что они стали блестеть как новенькие. Чарли не нравились мусорные корзины в ванных комнатах. Он говорил, что они немного «Вейбридж»[13] – его любимое выражение, обозначавшее, что их семья обитает в менее богатом слое среднего класса. Лишние траты. Которые могут привести к разбазариванию денег. Он мог признаться в своем снобизме только Джорджии. Его карьера не допускала подобных заявлений. Если бы он сказал что-нибудь в таком роде в присутствии журналиста, это могло послужить плохой рекламой для его партии и уничтожить амбиции самого Чарли.

Большинство членов парламента имели тайных жен и вторые дома, которые хранили в секрете от всего мира, а Чарли старательно скрывал от всех свой снобизм. В наши дни для партии главное иметь и сохранять деньги, но делая вид, что они никого не интересуют. Как если бы их наличие могло кого-то удивить. Частная школа-интернат с восьми лет, Оксфорд, потом армия. Неужели люди настолько глупы, чтобы считать, будто он обычный, как все? Похоже, что так. Он бы не добился таких успехов на работе, если бы не был мастером иллюзий. Джорджия не понимала большей части того, чем занимался муж, но уж это она знала.

Возможно, именно по этой причине он исключительно вежливо вел себя с ее родителями. Хорошая практика для бесед с людьми, на которых Чарли смотрел сверху вниз. Конечно, они его любили. Он говорил, что у него такое же чувство юмора, как у ее отца. Но Джорджия знала, что все совсем не так просто. Они преклонялись перед зятем и восхищались им, считали, что превосходное образование и проницательные родители, титул и легкий акцент сделали его настоящей находкой. Каждое второе Рождество, когда Чарли парковал их с Джорджией автомобиль и они входили в счастливый маленький домик ее родителей, она наблюдала, как мать обхаживала мужа, как отчаянно краснела, когда он хвалил ее вкус.

Джорджия часто жалела, что они не знают, как Чарли смеялся над ними у них за спиной и находил их манеры забавными. Конечно, она ничего им не говорила. Они были бы ужасно оскорблены. И это разбило бы им сердце. Они видели в Чарли сына (в отличие от его родителей, которые никогда не считали Джорджию чем-то большим, чем своим аксессуаром, однажды назвавшим уборную туалетом).

Вот почему она ужасно расстроилась много лет назад в «Питере Джонсе», когда предложила купить хромированные ведра для мусора. Слова «они немного Вейбридж» сорвались с его губ, и она расплакалась горячими гневными слезами и даже не смогла объяснить, почему так обижена. Чарли пришел в ужас. Он осыпал ее поцелуями, а когда она перестала плакать, извинился, как будто действительно сожалел о сказанных словах. У него были огромные глаза, и он выглядел так, словно готов на все, чтобы жена успокоилась. Джорджия прогнала слезы, потому что не хотела его пугать. Они купили мусорные ведра «Вейбридж», вместе поехали домой на такси и отправились в постель, как только переступили порог.

Тогда они в первый раз попытались зачать ребенка. Точнее, первый раз не предохранялись. На самом деле они еще не были готовы. Джорджии недавно исполнилось двадцать шесть, и она говорила себе, что еще слишком молода для детей. Может быть, она совершила ошибку. Может быть, если бы начала раньше, сейчас все было бы иначе.

Но тогда она испытала облегчение, когда ровно через две недели начались месячные. Она даже это отпраздновала – налила себе бокал вина и, хихикая, рассказала Лиле, что увернулась от пули. Впереди ее ждали праздники, вечеринки и дорожки кокаина, она еще будет готова к роли матери, но потом.

Днем Джорджия прошла по дому, опустошая все мусорные ведра, голыми руками стараясь отыскать каждый использованный тест на овуляцию и беременность, сложила все в мешок и отнесла в мусорный бак, стоявший в конце дороги. Она не хотела рисковать. Если кто-то, скорее всего любопытная Лила, зайдет в ее комнату и что-нибудь там увидит, она это не вынесет. На самом деле ей очень повезло, что Чарли был на работе. Он и без того считал, что в присутствии Нэнси и Лилы она ведет себя странно, и не мог понять, почему она просто не расскажет им про ЭКО.

«Они твои подруги, – говорил он. – Они захотят тебя поддержать».

Чарли даже представить не мог, насколько он ошибался.

– Джордж? – Лила вернулась, и Джорджия посмотрела на свои руки, сообразив, что отвлеклась. – Почему ты так странно себя ведешь?

– Вовсе не странно, – ровным голосом ответила хозяйка и поставила на стол кувшин с водой, хотя знала, что никто не станет ее пить.

В качестве закусок Джорджия решила угостить своих гостей печеными персиками. Идея состояла в том, чтобы подавать их с салатом, бальзамическим уксусом и обжигающе горячим халуми[14]. Однако «тур», на котором настояла Нэнси, занял больше времени, чем она рассчитывала, и персики перестояли в духовке. Впрочем, некоторые получились хорошо, зато остальные превратились в оранжевую слякоть. Джорджия аккуратно вытащила самые лучшие дольки, чтобы положить их Нэнси и Бретту. Для Ру и Чарли не имело значения, что будет лежать на тарелках, а Лила так стремилась напиться, что ей было все равно.